В любом классе есть любимчики и есть аутсайдеры. Первым прощаются все грехи, вторые «встревают» за любую оплошность. Мой одноклассник Димка относился ко второму типу.
— Сигареты есть? — борзо спросил Саня, самый высокий мальчишка среди трех шестиклассников.
— Н-нет, — ответил тихо Димка и потупил взгляд.
Компашка рассмеялась. Злобно так.
— Бомжара, иди уже! — заключил Саня и сделал пару шагов назад, выпуская щуплого Димку из капкана около стены. Он осторожно шагнул вперед, выдохнул, но через мгновенье получил увесистый пинок. Обернулся.
«Ну что ты молчишь? — вдруг вспыхнуло у меня в голове. — Ответь же!»
Но Димка только оттряхнул запачкавшиеся джинсы и с глазами, полными слез, пошел к своей парте.
Мне всегда было не по себе от сцен унижения, невольным свидетелем которых я становилась. С одной стороны, так хочется вмешаться в ситуацию и защитить слабого, а с другой стороны, понимаешь, что этим ты можешь сделать еще хуже. Протекция девчонки Димке бы только навредила. Он не был изгоем в полном смысле этого слова, но и дружбы с ним никто не водил. Всегда сидел за первой партой, не ботан, но и не тупица. Часто становился предметом насмешек — за ляпы в ответах, за несмешные шутки, за долгие и пространные истории.
В начале девятого класса над Димкой стали подшучивать даже одноклассницы. Он только опускал глаза и изредка шепотом огрызался.
— Диман, ну что ты молчишь?! — возмутилась на очередной выпад со стороны Сани и компании одноклассница Катя, кандидат в мастера спорта по каратэ. — Врезал бы разок и дело с концом!
— Да ладно, Катюх, пусть себе болтают, меня это не трогает.
— Ну как знаешь, — сказала она, возвращаясь к логарифмам, — я бы врезала.
Димка только снова вздохнул. Конечно, его это трогало. В глазах была обида. Но он как будто перестал обращать внимание на выпады «авторитетов». Даже ходил с ними курить за школу, смеялся над их глупыми историями. Димка очень-очень хотел стать «своим». К концу одиннадцатого класса стало понятно, что не стал.
После окончания школы я ничего не слышала о нем десять лет. И вот в ресторане на юбилей выпуска собрался весь класс. Красивые девушки, повзрослевшие парни. Громкие голоса, смех, фото детей в телефоне, старые прозвища. Димка зашел тихо, не привлекая к себе внимания. Взрослый, подтянутый, в шикарном пальто и кожаных перчатках, он сначала быстро разделся, а затем уверенной походкой направился к классной руководительнице.
— Надежда Александровна, я так рад Вас видеть. Вы прекрасно выглядите! — он крепко обнял эту маленькую женщину, по-сыновьи расцеловал.
— Димочка, какой ты стал! Я знаю, что ты юристом работаешь, — сказала она, глядя на него снизу вверх. — Как успехи?
— Все отлично! Расту потихоньку.
Он улыбнулся и направился к нам, слегка остолбеневшим одноклассницам. Каждую обнял, одарил комплиментом.
— О-па на, Диман, — раздался громкий голос Сани. — Ну ты че не здороваешься?
Дима обернулся, протянул руку, и Саня хлопнул по ней так, что у меня в ушах зазвенело. Димка только приподнял скептически бровь, потряс руку и сказал:
— Предлагаю тост.
— За то, что Диман у нас такой важный стал, а был-то лошарой, — опять громко засмеялся Саня. Класс затих. Димка внимательно посмотрел на «авторитета».
«Ну что ты молчишь?!» — стиснула я зубы.
— Ну да, Сань, все меняется: раньше я был лошарой, а ты важным. Теперь все наоборот, — спокойно сказал он. Тишину взорвал хохот. — За мою важность выпьешь потом отдельно. Сам. А я предлагаю тост за наших бесподобных дам. Девочки, — сказал он, обводя взглядом всех нас и наслаждаясь всеобщим вниманием, — вы с годами стали только прекраснее. Очень рад, что мои школьные годы прошли в таком цветнике, — он перевел взгляд на Катю, — вы многому меня научили. Спасибо!
— Ура! — крикнули мы.
У меня на душе стало так приятно от этой внезапной Димкиной дерзости.
Говорят, что дети — жестокие. В их мире, как в саванне, — выживает сильнейший. У взрослых тоже саванна, только ценится здесь сила ума.
