Ночной кошмар
Елена Зязина отдала около 9,5 лет жизни работе в РЖД. Работу свою она любила и вкладывала в неё много сил. В 2016 году астраханка перевелась из Приволжского структурного подразделения в Северо-Западное города Санкт-Петербург.
В ночь с 19 на 20 апреля 2018 года, когда её поезд ехал из Мурманска в Санкт-Петербург, с 50-летней Еленой Анатольевной произошел несчастный случай.
«Я ехала в вагоне одна. В том поезде, так совпало в тот день, ехала начальник кадров нашего подразделения. Она, помню, мне даже замечание сделала, что я одна, на что я ответила, что меня, как ведущего специалиста, часто ставят без пары», - вспоминает «МК в Астрахани» собеседница .
По приезду в Мурманск проводница сходила на планёрку, чувствовала она себя замечательно и никаких проблем со здоровьем у себя не наблюдала. Да и не могло их быть, ведь ежегодно сотрудники РЖД проходят медкомиссию, где их проверяют тщательно, словно космонавтов – все строго, малейшие проблемы со здоровьем чреваты невозможностью продолжать работу. И в 2017 году медкомиссия показала, что проводница полностью здорова.
Шёл 12-ый час ночи, заполнив документы, женщина отправилась в туалет. Это было на участке пути, где ехали на приличной скорости. Во время своего обучения Зязина не раз спрашивала у машинистов, почему так быстро едут? На что получала ответ, что это зависит от разных факторов и причин, а скорость на каком-то отрезке пути нагоняют из-за внеплановых задержек, если таковые случаются по пути следования.
Одета проводница была в форму, как и положено, на ногах - сапоги, в конце апреля в Мурманске холодно. Перед приступком у туалета женщина оступилась и упала. За всю свою жизнь она ни разу ничего не ломала, поэтому понимания ощущений при переломе у женщины не было. А еще после падения не было возможности встать, такой сильной была боль в ноге. До туалета она добралась ползком и кое-как взгромоздилась на унитаз. Резкий толчок поезда во время качки вагона – и женщина ударяется головой, правой височной частью, об ручку туалета и об железную раковину.
«Нужно было кричать, звать на помощь. А мне жалко было людей, они же только уснули, кому на работу или на учебу, кто после работы. Но дикая боль в ноге не позволила дойти до своего купе, снова ползком я преодолела приступок и на одной ноге кое-как «доскакала» до купе проводника. Легла. Нужно было в стенку тарабанить, всех будить, а мне снова жалко», - делится Зязина.
Через часа два, перед станцией Кондопога, она услышала, как по вагону идет мурманская проводница. Кое-как докричавшись до коллеги, Елена Анатольевна попросила позвать начальника поезда, но тот не пришел – спал. Пришел другой проводник и, увидев состояние женщины, которую в тот момент уже обильно рвало, появились сильные головные боли, нога опухла, встать она не могла, ахнул. Позже, намного позже, пришел начальник поезда. Зная, благодаря пройденному обучению, все должностные инструкции, астраханка попросила его вызвать скорую помощь на ближайшую станцию и, как полагается по приказу для принятия решения по внештатной ситуации в пути следования, по уставу, доложить обо всем в ситуационный центр. Но но ей лишь привели проводницу, которая якобы имеет образование медсестры. Толку от этого было мало. Только на станции Петрозаводска, когда с момента падения прошло четыре часа, пострадавшей привели медработника, но снова не врача скорой, а местного фельдшера по вокзалу. Отвечая на вопросы любопытствующих, он заверил, что у сотрудницы просто поднялось давление. Фельдшер несколько раз выходила из купе с начальником поезда, что-то обсуждали, и в итоге женщине сообщили, что специализированную скорую медицинскую помощь вызывать не будут, она не успеет, скоро уже отправление поезда – не хотят задержек расписания. С поезда ее не сняли, решили, что как доберутся до конечной точки маршрута, там и будут разбираться. По графику это должно было случиться в 10 утра.
«Я была в шоковом состоянии, мало понимала уже, что происходит. Фельдшер ушла, сделав мне укол и не дав сигнального листа. Голова кружилась, рвота не прекращалась, сильно болел висок. Профессора в университете учили нас в любом состоянии, в любых ситуациях вести записи. Я как-то все это нацарапала, по ним потом и вспоминала ту ночь. Мне не дали никаких медикаментов, хоть в последующем они будут утверждать обратное. Дублирование вызовов скорой медицинской помощи по станциям не было. Ногу мне тоже не зафиксировали. А я помню, как однажды оказала первую помощь пассажиру, он был не с моего вагона - с другого, неудачно спрыгнувшему с перрона, я ему наложила фиксацию на руку. Когда приехала скорая, которую вызвал начальник поезда на ближайшую станцию, меня похвалили за правильно оказанную первую помощь, а он потом звонил – благодарил, сказал, что благодаря мне все быстро и правильно срослось», - говорит Елена Анатольевна.
В какой-то момент Зязину решили перевести в свободное купе вагона, закрыв там и оставив только стакан воды. К ней никто не приходил, а сама она встать не могла. Пришлось банально мочиться под себя. Зайдя в купе по прибытию на станцию Санкт-Петербург, проводник лишь негодующе спросил: «Ты что наделала, как мы будем сдавать купе?», имея в виду следы рвоты и мочи на матрасе. Но у женщины уже не было сил даже толком ответить.
Таки приехав на станцию в Санкт-Петербург, женщина узнала, что и туда скорую помощь ей не вызвали, заявив, что надо доехать до резерва – пункта формирования поездов. Чтобы выйти из вагона, нужно буквально спрыгнуть на землю. Искать носилки всем было лень и на одной ноге, держась кое-как за коллег, Елена Анатольевна по тамбуру дошла, вернее допрыгала до выхода из вагона. К нему начальник поезда подогнал свою машину. Соорудив из ящика и матраса переносное устройство, женщину стали спускать из поезда, пытаясь, чтобы она кое-как скатилась на заднее сидение авто. Пока это происходило, проводница несколько раз уходила почти в бессознательное состояние, но помнит, как снова сильно ударилась головой о дверцу машины, пока её пытались в импровизированной переноске из ящика и матраса эвакуировать из вагона, раздался хруст, от звука которого у присутствующих аж перекосило лица.
Транспортной полиции сотрудники по сопровождению поезда, как позже выяснится, не удосужились сообщить о случившемся. Транспортные полиция и прокуратура не получат уведомления о происшествии от питерских подразделений трудовой инспекции и РЖД, ФПК и позже.
Дорога заняла около получаса. В резерве проводников женщина таки потеряла сознание и дальнейшее помнит кусками, что лежала на полу одного из помещений и было холодно. Очнулась она, когда врач скорой помощи что-то делал, возможно укол или кардиограмму сердца. Потом окажется, что время тянули, чтобы отвезти женщину именно в больницу РЖД. Сопровождать пострадавшую в карете скорой помощи никто не вызвался, начальник поезда куда-то ушел. Слова врача, что без сопровождения случай будет зафиксирован, как самообращение, ни на кого не подействовали. Как и то, что женщине очень плохо, она не местная, а в больнице с ней сидеть никто не будет.
Стоит упомянуть, что на следующий день после трагедии Зязина должна была сдать последний экзамен – она отучилась на начальника поезда, после чего проводница должна была получить повышение.
«Я пошла учиться в московский железнодорожный университет в зрелом возрасте. Строила планы и цели, не хотела останавливаться на достигнутом – быть начальником поезда, я хотела идти дальше, например, в надзорные органы. Я до безумия любила свою работу и я её знала, у меня были изумительные преподаватели. Помню, дают задачу, всю ночь сидишь над её решением и понимаешь. И такая гордость за себя!», - делится астраханка.
Казалось, впереди – новая страница в жизни. Так и вышло. Только цвет полосы явно не совпадал с ожидаемым, словно вместо фотографии выдали не снимок, а его негатив. И да, если вы думаете, что это и есть история – то нет, это лишь её начало. И продолжение будет куда более жутким.
Лечат или калечат
Уже в больнице «РЖД-Медицина» после снимка ноги, по которому врач решил, что сломан голеностоп, гипс наложили от пальцев до середины икры. Спустя время станет известно, что перелом ноги был в двух местах: перелом внутренней лодыжки правой голени и перелом верхней трети диафиза малоберцовой кости со смещением отломков с частичным повреждением связочного аппарата дистального межберцового синдесмоза. То есть гипс заканчивался на месте второго перелома, а должен был идти едва ли не до бедра. Но не будем забегать вперед.
Следующие пять дней, с 20 по 24 апреля 2018 года, часть из которых прошла в реанимации, Елена Зязина проведет в больнице РЖД, в кардиологическом отделении вместо неврологического.
Отметим, что все эти дни её будет разыскивать сын, которому ничего о случившемся с мамой не сообщили. Он в итоге обо всем узнал, дозвонившись до московской структуры РЖД. При этом в личном деле проводницы в нужном разделе был указан номер золовки. На семейном совете вместе с сыном при переезде Зязиной в Питер, они решили, что оставят контакт этой родственницы. Но якобы потеряли в РЖД этот документ, поэтому ничего семье сотрудницы и не сообщили.
Находиться в «РЖД-Медицине» проводница будет по полису ДМС, получая лечение в виде уколов. К ней придут председатель профсоюза и начальник отдела охраны труда ФПК, давая ей на подпись документы. То, что это было, ей расскажет соседка по палате, сама женщина этого не помнит, и зачем они приходили не понимает, но предполагает, что неспроста. Согласно копии медицинской карты стационарного больного, Зязиной сделают КТ и МРТ без контрастирования, но заключений на руки она так и не получит, хотя в переводном эпикризе укажут и их результаты, и даже, что выдано на руки. Диагноз её звучал в итоге как «аневризматическая болезнь головного мозга», «субарахноидальное кровоизлияние». Ни слова про травму.
«Помню, на пятый день одна из врачей спросила: «Какая смена была, что вас до такого состояния довели?». А я и не понимала, в каком я состоянии. И сказала, что меня переводят в другую больницу. «Вас здесь не вытащат», - помню такие её слова», - говорит астраханка.
И Зязину перевели в Елизаветинскую больницу.
«Как ехали – не помню, такое уже было состояние. Только один момент, как врач пожала руку и сказала: «Только выживите!». Как оформляли меня там – тоже не помню», - уточняет женщина.
Прибыв в больницу, она будет находиться в блоке интенсивной терапии и реанимации неврологического отделения, а потом отправится на операционный стол.
Оправившись после очередной реанимации, Елена Анатольевна узнаёт, что больничный у неё открыт в связи с заболеванием, а не по несчастному случаю. Она начала обзванивать работодателя, ФСС, прокуратуру, в том числе транспортную, но нигде не получила ответа. Но это было потом, сначала она находилась в критическом состоянии. По словам врача, при операции на головном мозге выживаемость была 3%. На тот момент с больницы РЖД не передали ничего, кроме переводного эпикриза – съёмные диски КТ и МРТ без заключения врачей, листок нетрудоспособности пришли намного позже.
«Врач постоянно говорил – главное тебя вытянуть, а я в таком состоянии была, что не понимала: а из чего вытянуть?», - поясняет наша героиня.
Последующие недели пациентка приходила в себя. Но в ночь на 14 мая женщине снова становится плохо. Итогом приступа стала асимметрия лица, глаз сначала выкатился, а потом закрылся, в общем - парез глазодвигательного нерва, лица. Глаз повело так, аж все испугались.
15 мая сделали ангиографию. Позже врачи скажут, что надо было делать эту процедуру едва ли не в первые часы после травмы. По результатам ангиографии стало известно, что нужна экстренная операция. Уже после операции, проведенной Вугаром Алиевичем Алиевым, которому героиня, по её словам, будет благодарна до конца жизни, Зязина узнает, что у нее был геморрагический инсульт, в какой момент именно он случился - наша собеседница не знает.
«За 28 лет врачебной практики - это был его второй такой случай. Он назвал это чудом, но сказал об этом уже после операции. И добавил, что на 100% качество жизни уже не вернётся. Я выбрала вариант малоинвазивной операции, без вскрытия черепа. Оказалось, что у меня гематома от удара, она была залита целым пузырем крови.
Помню, после этой операции ко мне приезжала начальник отдела кадров и не узнала меня – я была похожа на маленькую сморщенную старушку. Я тогда заново училась ходить и говорить. Через год, 6 июня 2019 года, сделают еще одну такую операцию - в НМИЦ им. В.А. Алмазова, филиале Поленова. Делали также - по причине травмы головы. Я очень благодарна государству, я по квоте делала ангиографии, обе операции, каждая стоит огромных денег», - продолжает свой рассказ астраханка.
Тогда-то Зязина, во время визита, и попросила начальника отдела кадров собрать ей документы, о том, что с ней произошел несчастный случай, чтобы она с ними поехала в Астрахань, Но та, видимо, думая, что женщина толком ничего не помнит, стала убеждать её, что Елена Анатольевна попала в больницу с заболеванием. И почему-то попросила не говорить о её приходе никому. Только спустя годы Зязина поняла: этот визит стал бы маячком, что все непросто с этой историей, ведь едва ли столь высокопоставленные руководители подразделения навещают в больнице рядовых сотрудников.
Перед выпиской врачи отправили пациентку сделать снимок ноги, тогда-то и выяснилось, что перелома два. 24 мая Елену Анатольевну наконец-то выписали. Пришло время ехать в Астрахань. Пока еще в гипсе. Организовывать поездку домой пришлось самой, работодатель сопроводить не озаботился.
Отношения на расстоянии
Прежде чем перейти к астраханской части истории, уточним, что с 2008 года наша героиня была прикреплена в Астрахани к поликлинике РЖД, но болела редко, а ездить туда ей было не с руки, поэтому она прикрепилась к поликлинике №1. От неё-то она, приехав домой, и вызвала терапевта, а после, согласно регламенту, отправилась к неврологу, где её поставили на медицинский учет.
2 июня 2018 года астраханка отправилась в больницу им. Губиных, где ей сняли гипс, к счастью, все обошлось и оба перелома срослись. Однако попросили приходить на периодические осмотры, требовалось наблюдение, поскольку случай серьёзный.
Зязина продолжила лечение у невролога, написав заявление о необходимости рассмотреть несчастный случай на производстве, чтобы признать производственную травму и её степень тяжести. И вот тут понеслось. Следующие шесть лет наша героиня пытается доказать, по сути, что она не верблюд. Куча запросов, расплывчатых ответов на них, путаница в документах и справках и гигантское нежелание со стороны ФПК (Федеральная пассажирская компания, дочерняя компания ОАО «РЖД» - прим.ред.) признать всё, как было, чтобы сотрудница просто получила все полагающиеся ей компенсации, льготы, преференции и права. Это уже никогда не вернет ей здоровье и полноценный образ жизни, но хоть как-то сможет облегчить существование и возможность поддерживать свое физическое состояние.
6 августа 2018 года женщине дали третью группу инвалидности, чему сильно удивятся через год все её соседки по палате в клинике Алмазова, имеющие вторую группу с аналогичными болезнями и состоянием здоровья, да и врачи тоже недоумевали. Но все последующие комиссии будут снова и снова настаивать на третьей группе при её пересмотре и в итоге выдадут её бессрочно.
Проходя реабилитацию, наша героиня летом того же года получит от ФПК ответ, что они не признают ответственность за несчастный случай – мол, сама виновата, получила травму при падении, ну и что, что это произошло на рабочем месте. 4 июля 2018 года представители работодателя приезжали в Астрахань, по словам нашей героини, вели себя вальяжно и надменно, всем своим видом демонстрируя, что считают, что вся вина лежит на самой пострадавшей.
Тогда в ноябре 2018 года Елена Анатольевна напишет заявление в государственную инспекцию труда Астраханской области, там его перенаправят в «Государственную инспекцию труда в городе Москве».
Отметим, что расстояние между Санкт-Петербургом и Астраханью каждый раз играет с женщиной злую шутку.
«Нахождение меня и работодателя в разных городах играет роль. Банально надо отправить кипы документов каждый раз в очередной компетентный или надзорный орган региона, Санкт-Петербурга и Москвы, я делала это многократно. Адвокаты, юридические консультации – всё стоит денег. А еще нужны лекарства, много и разные. Ходила к депутатам, в Управление по правам человека по Астраханской области. За эти годы нередко мне помогали, давали советы и консультации, но на уровне региона мою ситуацию не решить», - говорит Зязина.
Астраханка пыталась попасть на прием к губернатору Астраханской области Игорю Бабушкину, но не вышло.
«Если бы меня до главы региона его подчиненные допустили, знаю, что не отказал бы, он бы помог, взял на контроль, посодействовал, он - человек военный, очень многим помог, он никого не оставляет в беде», - уверена Елена Анатольевна.
До 2019 года женщина ждала ответов. Но ответом была тишина. Астраханское управление не в силах было помочь, а территориальные питерские и московские органы ФПК, ФСС и Роструда молчали. Дозвониться тоже не удавалось. Часто астраханка слышала от разных должностных лиц вопрос, мол, да зачем вам всё это нужно? А еще, что в её истории всё так запутано, что она всё равно ничего не добьется. Только после письма президенту РФ Владимиру Путину вдруг что-то зашевелилось и удалось получить ответы и собрать документы. Но и с ними победить систему не удалось. Потому что все ответы строятся на основании документов, выданных РЖД, а там – отсутствие оснований признать травму производственной. Но это мы снова забежали вперед.
После второй операции на головном мозге, о которой мы писали выше, в июне 2019 года пришло время планового освидетельствования на группу инвалидности. При этом каждые две недели женщина ходила продлевать свой больничный, на котором она находилась всё это время. С врачами приходится ругаться, чтобы они вписывали все её болезни, ведь это учитывается в МСЭ при установке группы инвалидности. При повторном направлении на МСЭ необходимо было заключение врачебной комиссии о допуске к работе по специальности «проводник пассажирских вагонов» для установления степени утраты профессиональной трудоспособности в процентах, но поликлиника не сделала даже по программе дополнительного обследования. И вот снова – третья группа инвалидности. А после началась пандемия и её продлевают заочно. И в итоге через четыре года её ставят бессрочно. После этого в поликлинике вдруг стали замечать всевозможные недуги и сопутствующие заболевания, выписывать от них лечение. Сделай врачи это раньше – возможно таки удалось бы Зязиной получить вторую группу.
18 сентября 2019 происходит первый тревожный звоночек. Якобы из-за отпуска заведующей произошла ошибка и бумагу о продлении больничного спешно переделывают, только приехав домой, астраханка видит в справке, что больничный закрыт августом. Она приезжает на следующий день и пытается выяснить, как ей теперь доказать на работе, что все эти дни нельзя считать прогулами. Приходится брать отгулы за свой счет и снова возвращаться де-юре на больничный.
Затем в декабре 2019 года пришло время ехать на ангиографию в Санкт-Петербург, её надо делать через шесть месяцев после операции. Но на этот раз в астраханской поликлинике ей почему-то не дают на это время больничный лист. Его потом выдадут в клинике Алмазова, а эти дни сотрудница оформляет, как неотгуленные дни отпуска и отпуск за свой счет. За все это время с момента получения травм лечение по полису ДМС и РЕСО ей не предоставлялось, впоследствии выяснится, что якобы в программе не учтен город Астрахань по месту ее проживания и лечение в других городах, в различных медицинских учреждениях, где было необходимо, - таков был ответ от сотрудников ФПК.
14 апреля 2020 года у астраханки случается ишемический инсульт (реабилитацию она пройдет лишь с 29 ноября 2020 года в «РЖД-Медицина»), а в июле ей сообщили, что с больничного её выписывают. И она пошла увольняться. Вернее поехала – в Питер. Женщина не знала, что в поликлинике ей должны были дать справку, согласно которой она бы уволилась по несовпадению состояния здоровья и условий труда, что изменило бы в её пользу условия увольнения. А ни в поликлинике, ни по месту работы ей ничего об этой справке не сказали. Поэтому в итоге статья увольнения была выгодная работодателю, но не выгодная уже бывшей сотруднице. Да и в целом, все увольнение было целым шоу – полученные за время работы грамоты и награды вписывали в трудовую книжку с боем - после звонков на горячую линию. Также не давали ознакомиться с документами, некоторых документов не могли и предоставить, мол, потом пришлют их в Астрахань. На просьбу предоставить ей юриста компании по части решения возникших вопросов женщина получила отказ. По приезду не предоставили койко-место в комнате отдыха в резерве для проводников, о чем просила письменно. А впереди были выходные. Хотя до приезда в телефонном режиме обсуждала этот вопрос, также и другие моменты заранее проговаривались с руководителями, и те заверили ее, что все предоставят. В итоге ей пришлось выходить из положения самой. По словам сотрудницы, ее всячески унижали и доводили до слез, что не прошло бесследно для ее здоровья. Так и остался нерешённым вопрос с больничными листами, которые не оплатили за полгода, в период с 1 июня по 23 декабря 2019 года.
«Конечно, это была не моя инициатива – уволиться. Я вперед паровоза побежала бы работать, я люблю работать, но часто бывает так, что мне в день по несколько раз плохо, какой из меня работник», - поясняет наша героиня.
Фемида в шоке
Параллельно с событиями, связанными с увольнением, продолжалась и ситуация с попытками все же добиться справедливой оценки случившегося. После очередного письма президенту был запущен судебный процесс, истцом которого выступил Роструд, а ответчиком – ФПК.
«Мне каждый раз так стыдно перед президентом, когда я пишу ему жалобы, у него значимые дела по всему миру, а я отвлекаю его своими делами», - признается Зязина.
16 марта 2020 года в Санкт-Петербурге состоялось итоговое заседание. То, что случившееся было несчастным случаем на производстве, наконец-то доказать удалось. Однако степень тяжести урона здоровья значилась, как легкая. Дабы и это опровергнуть, требовалось дополнительное расследование. Этим должен был также заниматься Роструд, но не стал.
И женщина в мае 2020 года нашла адвоката, чтобы самой пойти в суд. Слушая историю нашей героини, мы неоднократно ловили себя на мысли, что если бы это была кинолента, то зритель бы едва ли бы поверил в достоверность сюжета, посчитав, что режиссёр слишком лихо закрутил сценарий. Но это реальность. И её новый поворот окрасил полосу, по которой двигается женщина, в еще более темные тона.
«Я уточнила – а вы точно адвокат, а не юрист? Он показал на стене всякие письма и лицензии, мол, висят - видите. Попросила удостоверение показать – сказал, что в машине забыл. А потом я про это забыла», - вспоминает астраханка.
Мужчина тянул время, которое ему оплачивалось при каждом обращении, и только в конце января 2021 года подается иск о несогласии с легкой степенью тяжести вреда здоровью. Адвокат пообещал клиентке безоговорочную победу в суде, только потом она узнает, что ни один адвокат заранее такого не обещает. Суд сначала был на региональном уровне. Адвокат его проиграл, не выполнив обещание. Подал апелляцию, но снова проиграл.
От услуг мужчины Елена Анатольевна отказалась, при помощи бесплатных адвокатов отправилась в Кассационный суд. Проигрыш. При помощи предоставленных депутатами адвокатов отправилась в Верховный суд, и там снова проигрыш. Судья основывался на материалах апелляции, а там – чехарда и некомплектность со стороны защиты. Почему?
Вот тут наша героиня и узнаёт, что мужчина ранее был дважды судим за мошенничество, ибо никакой он не адвокат и она не первая жертва его обмана. Так что шансов на победу не было абсолютно изначально – даже иски составлялись непрофессионально, не говоря уже о подготовке к слушаниям, ходатайствах и выступлениях в ходе судебного процесса.
Что делать дальше – не ясно. Верховный суд – высшая судебная инстанция, оспаривать его решение больше негде. А Зязина даже хотя бы и с формулировкой легкого вреда здоровью и даже по ДМС получить не может выплаты по степени тяжести и инвалидности - их произвели только по временной нетрудоспособности, поскольку существуют разночтение в документах – в одних документах все еще значится травма по заболеванию, по другим – уже все же по несчастному случаю.
«Чтобы написать одно письмо, мне нужно два месяца, я допущу массу ошибок, я теряю мысль, мне сложно концентрироваться. И мне дадут в итоге бестолковый ответ. Я одна не справлюсь! Кто-то должен просто дать указание, чтобы работодатель вместе с больницей РЖД выдали форму-315 и хотя бы разночтения закончатся. Я не мести хочу, я хочу качественно лечиться, в тот же санаторий поехать, привнести, может, хоть частичку радости в свою жизнь, - поясняет наша собеседница.
Чтобы ликвидировать разночтения в документах, Роструд должен обязать работодателя исправить все данные в выданных ФПК документах: вписать туда травму головы, все операции и сопутствующие диагнозы – травму ноги, гипертоническую болезнь. Тогда женщина получит хотя бы часть положенных ей выплат. Однако это не отменяет необходимости таки доказать, что вред здоровью нанесен крайне серьезный, тяжкий, если руководствоваться официальными формулировками, но никак не легкий, а степень инвалидности, ставшая следствием этого вреда, намного больше, чем третья.
«Если человек не прав, разве он будет столько лет биться? У меня уже никогда не будет прежнего здоровья, я не смогу работать! Я хочу получать то, что мне положено, пользоваться соцпакетом и льготами, получать положенные выплаты. Представьте, человек жил, стремился, к чему-то шел, а его выкинули, как собачонку! Ты просыпаешься каждый день и живешь с этим, в этом состоянии. У меня полетели все зубы. Три года мне не разрешали их вставлять из-за операций и инсультов, сейчас разрешили, да только на это совсем нет денег. Но и не это главное. Просто везде обман и непонимание. Может, если бы не все эти нервы, стрессы и беготня с документами, то не было бы второго инсульта… Я иногда иду по улице – щелк, и я теряюсь, не понимаю ничего. ФСС предоставляет путевку, а я без сопровождения в санаторий поехать не могу, а мне его не дают – с третьей группой инвалидности не положено. И выплат не положено. Потому что разночтение в документах», - завершает на минорной и риторической ноте свой рассказ Елена Зязина.
Добавить нам к нему нечего. Разве что просьбу считать эту статью официальным обращением к компетентным, надзорным и ответственным ведомствам с просьбой подключиться и разобраться в крайне непростой ситуации, в которой оказалась эта сильная, но который год глубоко несчастная и больная астраханка!
