Еще при жизни у Александра Сергеевича сложилась репутация величайшего национального поэта. Ведь с он сам написал поистине пророческие стихи: «…Слух обо мне пройдёт по всей Руси великой, //И назовёт меня всяк сущий в ней язык. //И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой //Тунгуз, и друг степей Калмык». Каждое поколение считает Пушкина своим современником, его воздействие с годами только возрастает и у каждого складывается свое личное общение с поэтом.
В Калмыкии влияние Пушкина заметно во всех без исключения видах искусства. О нем пишут стихи, создают картины, ставят спектакли, ему посвящают концерты. Его произведения переводились устно на калмыцкий язык еще в старину.
«Сказка о рыбаке и рыбке» – первый литературный опыт перевода произведений Пушкина на калмыцкий язык – была впервые опубликована в 1871 году. К сожалению, автор его не известен. В 1899 году, к 100-летию со дня рождения поэта, этот перевод с оригинальным текстом сказки был выпущен отдельной книгой на русском языке и «тодо бичиг».
Неисчерпаема и калмыцкая Пушкиниана. Это и стихотворные посвящения поэту, отзывы, мнения о нем и его произведениях, их переводы на родной язык. Почти все калмыцкие литераторы – Константин Эрендженов, Хасыр Сян-Белгин, Басанг Дорджиев, Давид Кугультинов, Михаил Хонинов и другие – делали это.
Алексей Балакаев отмечал: «Пушкин занимал и продолжает занимать в моей жизни огромное место. Это друг, желанный и в дни радости, и в годину тревог и невзгод. Хочется вновь и вновь слушать его мудрые сердечные советы и делиться с ним своими мыслями и заботами. Пушкин манит и поражает всех нас своей гениальной простотой… Глубочайшие его откровения лишены дидактичности – они предстают перед нами и через столетие облеченными в плоть и кровь. И становятся, благодаря этому, личным достоянием каждого, кто напился из неиссякаемого кладезя. Так, пушкинскую мысль о предопределенной ходом истории смене поколений я попытался реализовать как мою собственную в рассказе «Аав». …Я, как писатель, всегда ощущаю пушкинское утверждение жизни, добра, справедливости – то, что воплощено в знаменитом афоризме: «Да здравствует солнце, да скроется тьма!». Особенно заметно, мне кажется, эта зависимость проявилась в моём рассказе «Три рисунка» (Из книги А. Суржок «Пушкин и калмыки»).
Сам Пушкин хорошо знал историю калмыков. В его библиотеке сохранились книги Левшина, Рычкова. С трудами Иакинфа Бичурина по истории ойрат-калмыков, как известно, поэт познакомился в рукописи. Он говорил, что наиболее верными знаниями о калмыках обязан ему. После того, как эта рукопись была издана, Бичурин подарил ее поэту.
Точность Пушкина удивляет и сейчас. Поэт воссоздал в своем творчестве картины жизни наших предков. С калмыком Пушкин впервые столкнулся в доме своего близкого друга Никиты Всеволожского, где часто проходили заседания литературного кружка «Зеленая лампа». За столом прислуживал сметливый и воспитанный мальчик по имени Всеволод из бедной калмыцкой семьи, работавшей на рыбных промыслах в астраханском имении матери Всеволожского. Пушкин обращался к нему не только в письмах, но и в стихах, упоминая его второе имя – Калмык - с большой буквы. Позже в оригинале «Памятника» поэт слово «Калмык» написал также с большой буквы, имея в виду не только образ мальчика, а весь калмыцкий народ, с которым познакомился во время поездки на Кавказ.
Несмотря на усталость, он с интересом присматривался к национальному быту. «На днях я посетил калмыцкую кибитку. Все семейство собиралось завтракать: котел варился посередине, и дым выходил в отверстие, сделанное вверху кибитки. Молодая калмычка, собою очень недурная, шила, куря табак. Я сел подле нее… В котле варился чай с бараньим жиром и солью. Она предложила мне свой ковшик. Я не хотел отказаться и хлебнул, стараясь не перевести духа… После сего подвига я думал, что имею право на некоторое вознаграждение. Но моя гордая красавица ударила меня по голове…». Искренне восхищаясь ею, Пушкин написал потом свое послание «Калмычке».
Через пять лет Пушкин отправится по местам пугачевского восстания, чтобы собрать материал для книги «История Пугачева». «Между Волгой и Яиком, по необозримым степям кочевали мирные калмыки, в начале осьмнадцатого столетия ушедшие от границ Китая под покровительство белого царя. С тех пор они верно служили России, охраняя ее южные границы…», – пишет поэт.
В этой поездке Пушкин обратил внимание на исключительно активное участие калмыков в крестьянской войне. Калмыцкие наездники составляли существенную часть ядра конницы Пугачева. Записав калмыцкую сказку об орле и вороне, он включил ее в повесть «Капитанская дочка».
Упоминание о калмыках есть и в романе «Евгений Онегин». Напомним строки из разных глав: «С коня калмыцкого свалясь" или «С чулком в руке, седой калмык». Об искреннем отношении Пушкина к нашему народу можно судить по таким его строкам: «Предвижу улыбку на многих устах. Многие, сближая мои калмыцкие нежности с черкесским негодованием, подумают, что не всякий и не везде имеет право говорить языком высшей истины, – я не такого мнения. Истина, как и добро Мольера, там и берется, где попадается».