Брат персидского шаха Ага Магомед-хана (основателя будущей династии Каджаров) Муртаза Кули-хан пытался заручиться поддержкой русского правителя. Тогдашнему астраханскому губернатору он обещал быть верным слугою Российского престола, освободить русских купцов от пошлин и прочих податей, уступить России Энзели (город на севере Ирана) и платить до десяти тысяч рублей в год для содержания там российского гарнизона. Если же возникнет необходимость построить здесь крепость, то хан обещал помочь с материалами и рабочими.
У Муртазы Кули-хана было несколько персидских городов, но он был вынужден их оставить. Тогда он отправляет тогдашней российской императрице Екатерине II своего посланника, в отправке которого астраханский губернатор оказывает всяческую поддержку. Эта важная встреча произошла 8 февраля 1792 года, посланник высказался об императрице весьма лестно. Дела Муртазы Кули-хана не улучшались, и он бежал сначала в Астрахань, а затем в Петербург, где был взят под особое покровительство Екатерины II.
В свите Муртазы Кули-хана был его близкий советник, которому Ага Магомед-хан велел отрезать нос. Его место заняла чёрная повязка, шокировавшая русских придворных. В фондах Государственного исторического музея был обнаружен любопытный документ, а именно счёт кавалеру Платону Зубову за два искусственных носа из серебра и с позолотой внутри, сделанных чиновнику при свите персидского хана. Работа эта, между прочим, стоила по тем деньгам немало — 450 рублей серебром, но выполнена была превосходно, очень точно подобран краситель под цвет кожи, нос плотно прилегал к лицу. Выполнил её Осип Шишорин, известный и талантливый петербуржский мастер по поручению, как уже сказано выше, Платона Зубова, одного из фаворитов императрицы. Зубов же представлял интересы Муртазы Кули-хана за то, что тот высказывал идею гегемонии России над Центральной Азией. Ещё в начале XIX века искусствовед Н. Н. Врангель нашёл в Министерстве императорского двора распоряжение Екатерины II заплатить нужную сумму Осипу Шишорину за сделанные Муртазе Кули-хану два искусственных носа. Оно было написано в Петербурге и датировано 25-ым апреля 1796 года.
Муртаза до конца жизни так и не вернулся на родину, последние свои годы прожил в Астрахани, 17 октября 1800 года он скончался. Астраханский протоиерей Николай Скопин писал в своём дневнике, что похоронная процессия была проведена по персидскому образцу: вначале ехали кони, на них лежали чалма и две шпаги крест-накрест, а позади несли тело. Скорее всего, среди присутствующих был и тот слуга с искусственным носом.
Стоит ли говорить, что невольно возникает предположение, что спустя более 30-ти лет русский классик Николай Гоголь в основе одного из своих произведений цикла «Петербуржские повести» отразил именно этот случай. Впервые эти малоизвестные, но документальные факты о персидском хане соотнёс с известным литературным сюжетом сотрудник Государственного научно-исторического музея архитектуры им. А. В. Щусева Аркадий Крашенинников, а широкую известность в нашем регионе они приобрели благодаря астраханскому краеведу Александру Маркову. Самый серьёзный аргумент в пользу этого предположения — упоминание Гоголем в одной из редакций «Носа» одного из младших внуков Муртазы. Если это предположение верно, то прототип чиновника Ковалёва из повести «Нос» — это приближённый персидского хана, бывший в своё время в Астрахани.
